— Батюшка, Что Вы можете сказать о прошедших в рамках Образовательных Чтений Парламентских встречах, на которых прозвучали резонансные слова о необходимости «смены курса» в образовании.

— Ежегодные Парламентские встречи в этом году прошли 17 мая накануне Международных образовательных (Рождественских) чтений. Присутствовали члены Совета Федераций, в том числе председатель Совета Валентина Матвиенко. От Государственной Думы выступал Петр Толстой, вот его речь всем и запомнилась, потому что было обозначено некоторое движение со стороны государства к той норме, которая давно понимается и православным сообществом, и педагогическим. Был обозначен ряд насущных проблем, среди них — проблема ЕГЭ и Болонский процесс с его делением на магистратуру и бакалавриат. Здесь тоже обозначено понимание, что у нас бакалавр — это недоученный специалист, а магистр — это переученный (часто с другого профиля) специалист.

Сегодня у нас сложилась ситуация, когда юрист, медик, специалист по железнодорожному транспорту поступают в магистратуру и сразу выходят на написание магистерской диссертации по теологии или педагогике, например.

Впрочем, добавлю от себя, проблема не в Болонском процессе самом по себе — и Болонскую систему можно бы было организовать рационально, если бы не было экономии средств на образовании. — А у Вас не возникает опасений, что зазвучавшие благие речи про отмену ЕГЭ и патриотическое воспитание — это лишь подготовка общества к новому витку экономии денег на образовании? Например, уже было заявлено, что отказ от Болонского процесса не означает возврата к советской системе… — Да, вот интересно, что по мнению заявившего было плохо в советской системе! Советская система работала по госзаказу: специалисты определяли, сколько стране нужно подготовить инженеров транспорта, сколько авиационных специалистов… Соответственно выделялись места в вузе. Тот же принцип действовал и в гуманитарной сфере. Да, в тот период была доминантной такая «конфессия» как КПСС, и выделялось значительное число мест в вузах для «проповедников» КПСС. Но в целом система распределения мест выглядела разумно и давала выпускникам востребованную профессию.

А когда систему образования отпустили на вольные хлеба, она попала под влияние установки «чего изволите?». И изволили абитуриенты выбирать экономические, юридические и управленческие направления. В результате появлялись такие смешные вещи, как диплом «специалиста по международному праву» какого-нибудь рязанского, например, вуза. И выпускники с этим смешным дипломом потом должны были каким-то образом конкурировать с выпускниками МГИМО. А ведь понятно, что ни соответствующего уровня знания языка, ни должных компетенций в страноведении они представить не могли, их образование — профанация. И бороться-то в итоге надо не с ЕГЭ, а с профанацией. — А у нас еще остались специалисты, способные бороться с профанацией? Я смотрю по школьному уровню — профанация стала образом жизни. Липовые конкурсы, отчеты о формальных мероприятиях, бесконечные онлайн-платформы, на которых учителя умоляют всех регистрироваться «для галочки»… Все играют в эти игры. Люди, привыкшие к профанации — как они смогут реформировать систему? — Да, к сожалению инертность и любовь к «играм» здесь очень большая. Что говорить, мы на уровне государства видим фактически «откаты» в форме корректировок. Это когда каждый следующий провал уровня выпускников на ЕГЭ корректируется снижением минимального проходного балла. Но действительно, отменим ЕГЭ — а кто и что предложит взамен?

Мы тоже в советской системе сдавали «ЕГЭ» — единый государственный экзамен по разным предметам. Проблемы возникли, когда под ЕГЭ стали понимать тестовую систему, для успешного прохождение которой и «накачивают» ученика старших классов. И такая система не позволяет сформировать качественного базового образования. Готовясь к успешной сдаче математики, можно в итоге ничего не знать по истории. Впрочем, и тот, кто готовился по истории, тоже в итоге может ничего о ней не знать, зазубрив набор бессвязных фактов.

Поэтому если говорить о реформах, начинать надо не с резкой отмены ЕГЭ, а с пересмотра содержания образования, с ориентации на фундаментальность и системность образования. И важно, что должна быть ориентация на общее образование без ранней узкой специализации. Были и раньше школы с «математическим уклоном», «историческим уклоном» и так далее — это нормально, но нельзя делать «уклон» единственным, что дети качественно изучают в данной школе. И главное — важно сознавать колоссальную опасность цифровизации образования, этого Дамоклова меча над классической школой. — Мне кажется, что вот в этой сфере всё максимально глухо. Учителям удобно с «цифровизацией» — педагогическую работу с классом можно заменить сообщением в чат или ссылкой на сайт. — Да, не учитываются даже элементарные СанПиНы, возрастные нормы временни, проводимого ребенком у экрана компьютера. — Хорошо, давайте представим, что государство «схватилось за голову» и действительно начнет что-то менять в сложившейся системе. Есть ли надежда, что к делу привлекут серьезных специалистов, а не закончится всё тендер-распилом каких-нибудь новых «разработок» и ФГОСов, не вполне понятно, кем и как созданных? — Кто знает. У нас есть научная группа под руководством Виктора Ивановича Слободчикова (профессор, доктор психологических наук, член-корреспондент Российской академии образования — ред.) при Макариевском фонде. Эта группа включает в себя докторов наук, прекрасных специалистов в области педагогики и психологии, и в неё также входят три священника, среди них я. В 2018 году по просьбе комитета Совета Федерации по образованию мы подготовили документ — «Национальную доктрину образования в Российской Федерации».

Но получилось как? Сверху спустили инициативу, мы интенсивно готовили «Доктрину», когда подготовили — она оказалась уже не нужна. В хаосе указаний свыше, которые теряются в турбулентности чиновничьих аппаратов, часто что-то пропадает. Сейчас ведь всё сводится не к долгосрочным концепциям, а к мероприятиям, даже без анализа эффективности этих мероприятий.

Протоиерей Сергий Рыбаков с митрополитом Рязанским и Михайловским Марком — Звучит не слишком оптимистично… Почему так происходит?

— Иногда сверху — с самого верха — спускается полезная инициатива, а дальше с ней происходит как в притче о зерне. Есть те, кто быстро склёвывает зерно, или зерно падает на камень и не всходит, или падает в неглубокую почву и несколько прорастая, затем сохнет, а есть и терния, заглушающие добрые ростки. Да, чиновничий аппарат — это зачастую «тернии», хотя и «хищных птиц» достаточно. Но надеемся, что важные вещи не пропадают. В свое время Ильин писал в стол — а потом стал читаемым и цитируемым даже на высшем уровне. — А первоначально почему все-таки именно к вашей группе обратились за разработкой доктрины образования? — Знают нас, вероятно, потому, что наша группа предъявила такой документ, как «Системный кризис отечественного образования как угроза национальной безопасности России и пути его преодоления», перепечатанный потом даже в американских журналах. Это была работа под эгидой Российского института стратегических исследований, и его тогдашний глава Леонид Петрович Решетников представил документ на самом высоком уровне.

Вот в результате нам предложили прописать проект документа, который мы обозначили как «Национальная Доктрина образования». Мы собрались в Троице-Сергиевой Лавре, под кровом преподобного Сергия.

Сейчас мы понимаем, что на 2018 год, когда наш документ был издан, он был еще достаточно сырой. Теперь мы его серьезно переработали, представили на слушаниях в Общественной палате, ждем обсуждения на Русском народном соборе и возможной рекомендации Собора представить доктрину Президенту, поскольку на уровне ниже у нас всё просто затопчут.

А сейчас за лето планируем завершить работу по «Концепции воспитания». — Вашу научную группу составляют видные ученые. Я правильно понимаю, что они еще и верующие люди?

— Да, разработчики — православные люди, но мы безусловно учитываем, что живем в светском и многоконфессиональном государстве. Речи не идет об ущемлении интересов неверующих, например. Но предусмотрен переход на национально-ориентированную систему образования и воспитания. Наверное Вы спросите, насколько сейчас это востребовано? Это востребовано в народе и в педагогическом сообществе, особенно в свете последних событий. — Но ведь в современном педагогическом сообществе много учителей с уже переформатированным сознанием, которым удобно воспринимать образование только как сферу услуг… — Да, и весь вопрос в том, способны ли мы сейчас отбросить личное удобство и мобилизоваться. У нас ведь до сих пор большинство ждет в сложившейся обстановке только некоей «быстрой победы», чтобы продолжить образ жизни доковидных времен. Давайте, мол, побеждайте, чтобы я смог снова ездить на Мальдивы. Под мобилизацией, мобилизационным потенциалом народа я сейчас понимаю не очередь в военкомат, а готовность отказаться от глупых привычек и в образовании, и в жизни, и подходе к жизни в целом. Народ в принципе может сохраниться как народ только при соблюдении двух моментов: способности себя ограждать, не ассимилироваться, и — себя воспроизводить.

А мы видим, что потребительское сознание меняется медленно, и ему придется меняться под всё большим прессингом.

Многим ведь как кажется в России? «Вот, мы сейчас победим — и нас начнут уважать, научатся договариваться, вернут яхты олигархам и туристические маршруты простым русским». Но объективно — нет, возврата к прежнему не будет, хаос продолжит возрастать, и нам нужно быть к этому готовыми. Но конечно, никогда в истории такого не было, чтобы народ сам по себе, без духовного руководства был готов на жертвы и самоограничение. Почему выгнали поляков из Москвы в 1613 году? Потому что были письма-призывы патриарха Гермогена, потому что нашелся князь и состоятельный представитель народа, внявшие этим призывам. — Вы упомянули о необходимости перехода к национально-ориентированному образованию. Возможно, в современном информационном пространстве, перенасыщенном национальным вопросом, не всем понятно: в чём разница между национально-ориентированным образованием и националистическим, как в современной Украине.

— В национально-ориентированной системе мы любим всех и никого не хотим изменить под себя. Просто в первую очередь любим свои историю, культуру и религию, а остальные народы разделены Богом — и не нам их объединять. А национализм — это форма глобализма по сути, глобального преобладания. Сначала была германская идея «Deutschland über alles». Сейчас украинское «понад усе». Тут не важно, кто обозначит себя верховным «вождем», важно именно это нововавилонское стремление к превосходству, которое предназначено и берет на себя миссию обьединить все народы в богоборческом строительстве земного рая. — Некоторые политики в патриотическом запале заговорили едва ли не о необходимости вернуть дореволюционные религиозное образование и молитву в российские школы. Как вы к этому относитесь?

— Это ревность не по разуму, конечно. Может, они говорят это из добрых побуждений, но «невольник не богомольник». — Расскажите, пожалуйста, подробнее о доктрине образования.

— Она формулирует целый ряд положений, исходящих из того, что образование формирует образ нового поколения. Для чего? Важно понимать именно это. Для какого будущего мы готовим наши молодые поколения?

Про фундаментальность и системность образования я уже упоминал. Еще одно из важных положений — мы отказываемся от концепции «развития образования», поскольку изначально порочная практика — воспринимать любое развитие как благо. В организме бывают раковые клетки. Если они начинают развиваться — организм погибает. Похоже, что современное образование «развивается» именно по этому сценарию. Сейчас стоит задача не продолжать развивать всё подряд, а вернуться к корням и перебрать принципы, выбрав из них полезное. Цель Доктрины провозгласить основные принципы образования, указав место и значение педагога, подходы к формированию содержания образования, концептуальные положения о воспитании. — Наверное для многих родителей мысли об образовании как формировании поколения — это «твердая пища». Самый ужас современного родителя — это что кто-то будет его чадушко не «индивидуально» воспитывать, а в рамках «будущего поколения» как-то причешет под общую гребенку. — Кстати православие и думающий православный педагог никогда не «чешет под гребенку». Наша главная задача — раскрыть образ Божий в человеке, помочь не зарыть индивидуально полученный им от Бога духовный талант. Просто для христианина индивидуализм не должен быть равен эгоизму.

Беседовала Елена Фетисова