Действительно, чопорная, а частенько и жестокая строгость была во всём. Особенно это было заметно у англосаксов. Пороли в то время во всём просвещённом и не совсем просвещённом мире, не сильно рефлексируя и не стараясь по-евангельски представить себя на месте вопящего от боли ребёнка. Лупцевали за неуспеваемость в учёбе, хулиганство, непочтение к старшим, упрямство и просто так. Для профилактики.

И такое ужасное положение вещей со временем вызвало небывалый бунт, который ярко отразился в литературе и искусстве. Вспомнить хотя бы песню Pink Floyd «The Wall» и официальный клип к ней… Суровые пожилые учителя с неприятными злыми лицами расходятся по звонку из учительской, чтобы продолжить издеваться над учениками, муштруя и яростно уничтожая в них любую способность творчески и свободно мыслить.

- "Wrong, do it again!" (Неверно! Переделай!) – орёт, сверкая глазами на багровом от ярости лице, учитель ученику, замахиваясь указкой.

- Если ты не доел мясо, не получишь никакого пудинга! Как ты можешь есть пудинг, если ещё не съел мясо?! Ты! Да, ты, который на галёрке! Стой смирно, малец! – продолжает вопить он тупую речёвку всему классу, высмеивая перед хихикающей аудиторией вырванный из детской руки листок со стихом, написанным робким неуверенным почерком.

Сотни школьников под присмотром завуча с указкой-розгой в руке и академической шапочке на голове едут, стоя на ленте огромного конвейера, превращаясь из красивых мальчиков и девочек в уродливых кукол с одутловатыми одинаковыми лицами, смотрящими вперёд пустыми глазницами без глаз.

«Ещё один кирпич в стене», — поёт солист про несчастных детей, которых конвейер в конце концов подвозит к огромной мясорубке, перемалывающей произведённых ранее безликих уродов в мясной фарш.

«Нам не нужно никакого образования, Мы не нуждаемся в контроле над мыслями, Никакого темного сарказма в классе. Эй! Учителя! Оставьте детей в покое!» — уныло, но твёрдо скандирует хор школьников.

Но вот, наконец, пришло то самое время, когда детей оставили в покое. Совсем.

Одна крайность, как это нередко бывает в безбожном мире, породила другую. И вот теперь мечты воплощены в реальность. «Контроля» над мыслями, то есть воспитания, нет. Есть слепая вера, что с главными мировоззренческими вопросами дитя само разберётся, когда вырастет. Всякое же, даже самое символическое наказание, признано злом. Как следствие, выросло уже не одно «не поротое» в самом широком смысле этого слова поколение.

Очевидно, что в этой самой «непоротости» есть много хорошего. Недавно разговаривал с завучем, проработавшим в школе около тридцати лет, и она меня очень утешила. Говорит, дети сейчас стали значительно добрее и гуманнее. В классе заболела одна девочка, так ей в соцсетях устроили флешмоб с хештегом #поправляйся_скорее. Гораздо реже, чем раньше, в современной школе можно встретить издевательства. По крайней мере, учителя над учениками. А вот с обратной ситуацией всё сложнее…

Глядя на своих троих школяров и одного дошкольника, я абсолютно согласен с такой оценкой. Пусть они, нынешние дети, знают модное слово буллинг, но почти не ведают на практике, что это такое. А когда я учился, мы не знали этого иностранного термина, но еженедельно кто-то кого-то, периодически меняясь ролями, подкарауливал после школы и поколачивал. А если ты толстый, да ещё и очкарик, то никакая дипломатия и разрешение пожизненно списывать домашку тебе не поможет. Заклюют безжалостно.

Да что там школа… Даже в моём обычном, в общем-то, детском саду детей, которые не желали быстро просыпаться после тихого часа, воспитательницы заправляли вместе с постелью, аккуратно расстилая поверх них, словно они были покойниками в морге, белое покрывало. Чтобы другие, вовремя проснувшиеся дети громко посмеялись над этим непослушным маленьким «ничтожеством», так осложнявшим нелёгкий труд педагога.

Если же во время обеда упрямый детсадовец не желал есть первое, а только второе, то, с позволения сказать, воспитатель решала вопрос очень просто: второе просто вываливалось в первое и нужно было есть уже не просто ненавистный борщ, а борщ с плавающей, как авианосец в водах неспокойного моря, картофельной запеканкой. (Признаюсь честно: автору этих строк сильно повезло, что у него с детства был отменный аппетит. Он, не только ни разу не оказался в такой патовой ситуации, но ещё других детей порой мужественно «спасал», съедая по их просьбам добавку…)

Сейчас наконец-то весь этот нечестивый абьюз ушёл в небытие и, казалось бы, можно жить и развиваться спокойно. Но, не тут-то было: «цветы жизни», выращенные в тёпленькой и уютной теплице, растут хилыми и блеклыми. У них нет сил, да и желания, делать этот мир прекраснее, что-то созидать и даже иметь потомство.

Конвейер, про который столь красноречиво пели Pink Floyd, ныне порождает вместо обезображенных кукол каких-то газообразных бесполых смайликов, от которых даже и фарша не остаётся. Один пшик.

Их голова и сердце наполнены мычащей, как Моргенштерн под спайсами, пустотой. Они сами не знают, чего хотят. Лишь свято и безапелляционно уверены, что они, вместе с гуглом и тик-током, значительно умнее родителей и учителей вместе взятых. У них есть права, но нет никаких обязанностей. Мальчик из класса знакомых так и отвечает учительнице, дерзающей его спрашивать про домашнее задание: «А я вам не обязан!...» (с пафосом). С границами и почтительной дистанцией к старшим – вообще беда. С адекватностью комментариев в интернете – тоже.

Эти цветы жизни и после замены паспорта стойко и мужественно живут с мамой и папой до последнего, пока те безжалостно не заставят их платить за газ с отоплением и содержимое холодильника. Иногда, на полтора – два года, вступают в некоторые не совсем понятные отношения, гордо именуя их гражданским браком, а себя — партнёрами.

О дочерних и сыновних фирмах, если те появляются не будучи уничтоженными в зачатке, «партнёры» заботятся с переменным успехом. Иногда заводят такую «фирму» — ребёнка — и не вступая толком ни в какое партнёрство, как говорится в таких случаях, «для себя». Нередко мечтают «завести» ближе к пятидесяти годам, думая, что это просто, как покупка породистого мопса в питомнике.

В обозримом будущем они планируют улететь на жемчужные острова, утопающие в зелени кокосовых пальм и фиг, ласково омываемые тёплыми морями, и безвыездно жить там. Ведя блог о своем содержательном островном бытии под знойным солнцем и ультрамариново-синим небом и получая за это выручку от контекстной рекламы. А услужливые темнокожие лакеи в позолоченных ливреях и смешных шапочках будут непременно обращаться к ним «девушка»/«молодой человек» до восьмидесяти лет включительно.

Спорить с такими людьми бывает невозможно. У них нет чёткого мировоззрения, так как оно неудобно и занимает слишком много оперативной памяти. Если же нужно, то они готовы на ходу… нет не соврать, а, как говорят психологи про детей, – сотворить альтернативную реальность.

Плавая в этой сладкой патоке своих мечтаний, они, разумеется, даже не думают о том, чтобы позаботиться о родителях, всегда повторявших, как мантру, что они «живут только для него/неё» и агрессивно шипящих на тех учителей и взрослых, которые осмелились покуситься на святое и покритиковать наилюбимейшее чадо.

Кстати, в эту злополучную эпидемию я не раз видел, как уже выросшие дети покорно слушались своих умирающих в закрытой квартире родителей и «смиренно» не приходили к ним на помощь, чтобы не заразиться. Один раз даже был свидетелем, как дочь по этому же поводу не пришла на похороны к собственному отцу, умершему от коронавируса…

С родителями «непоротого поколения» всё тоже очень сложно. Они никак не желают признавать свой педагогический провал до самого конца. И даже после конца не желают, продолжая так же воспитывать и внуков. Страшный молох-конвейер не прерывается ни на минуту в таких семьях. Любому человеку непросто признать свои ошибки, а уж если ошибкой является воспитание собственного ребёнка, которое его изуродовало, то в этом признаться ещё сложнее.

О религиозной жизни выросших в рамках такой системы людей и говорить не приходится. Ведь вера, как и всё самое ценное в этой жизни, должна быть выстрадана. Она является плодом долгих поисков и критического осмысления своего опыта, что для такого человека сродни кощунству. Ему очень сложно, или почти невозможно приобщиться к традиции. Ведь для этого надо, для начала, признать что она – традиция – больше и значительнее самого тебя. А затем начать учиться. Причём учиться у людей, которых ты должен признать более умными в каком-то вопросе.

И если не все, то очень многие из современных историй про неприятие и разочарование в Церкви – они оттуда. Из полного отсутствия желания взрослеть, учиться и, как пел Виктор Цой, «выйти из ряда вон, сесть на электрический стул или трон…».

Что же делать? Как вылечить синдром «непоротого поколения»? Конечно же, не пороть буквально. Да не заподозрит читатель автора в тайных симпатиях к телесным наказаниям, которые при любом раскладе являются педагогическим провалом. Речь идет о том, что ребенок должен воспитываться, а не расти сорняком по принципу «Мы его ни в чём не ограничиваем».

Если же речь об уже подросшем Митрофанушке, которого и воспитывать-то поздно, тут тоже сечь никого не нужно. Есть гуманное и идеальное средство – пост. Причём пост не только как диета, но и как комплекс, подразумевающий ограничение ненужной информации, усиленную молитву с просьбой к Богу – помочь измениться и повзрослеть. Конечно, такое средство человек уже только сам может к себе применить…

Священник Димитрий Фетисов