Этот перечень сбоев состояния детской психики можно продолжать долго. Настолько их много, но при всем разнообразии проявлений они объединены одним понятием – «невроз».

Невротические срывы возможны у каждого из нас, но их частота, сила, глубина и продолжительность зависят от базового психологического равновесия, которое закладывается в раннем детстве человека. Поэтому психологу в своей работе прежде всего нужно найти травмирующую причину, которая привела к поведенческому напряжению в отношениях человека с окружающим миром.

Травма не всегда явна. Понятно, что даже взрослых травмируют потрясения: войны, утраты – что уж говорить о детях! Они реагируют ярче, быстрее, они менее защищены тем, что не всегда понимают происходящее и тем более не могут примириться с ним.

Им больно, страшно, одиноко. И детская психика переживает необратимые последствия, ломается…

Но есть причины не явные, а, так сказать, пролонгированные во времени, идущие издалека, из глубинных детских переживаний, конечно, неосознанных, просто прожитых, отреагированных.

В качестве примера взглянем на детскую застенчивость. Застенчивого ребенка легко представить. Он не смотрит в глаза, отвечает односложно, елозит. Все его тельце выглядит сжатым, как будто он стремится уменьшиться, остаться незамеченным. Конечно же родителей беспокоит состояние ребенка, и они жалуются на его робость, зажатость. И это не невроз, а проявление особенностей нейродинамики, – т. е. застенчивость подлинная, природная, как особенность будущего характера. С ней и работаем, потому что в рамках поведения ребенка можно двигаться от беспокоящей маму зажатости до сдержанности и скромности, например.

А вот все остальное из перечисленного далее – застенчивость мнимая или, как называют ее специалисты, псевдозастенчивость, т.е. проявление невроза. Например, у ребенка, помимо общей зажатости, есть тики, подергивания, или он грызет ногти, его психическое перенапряжение может проявляться в энурезе или энкопрезе – изнуряющих признаках сбоя нервной системы, который произошел из-за подавленной воли.

Пока доктор разбирается с неврологическим фоном, т.е. работает со следствием травмы, с симптомами, психолог ищет запускающую травмирующую ситуацию – причину, которая практически обездвижила способность маленького человека сопротивляться независящим от него обстоятельствам.

Тогда уже проще будет определить «группу поддержки» в процессе восстановления утраченных сил души. Как правило, это мама, которой на каком-то этапе ребенку было мало по самым разным причинам: она могла родить еще одного ребенка, выйти замуж, поступить в институт или защитить диссертацию. И это далеко не полный перечень причин, из-за которых малыш вдруг решил, что его бросили, что он не нужен маме, что кого-то она любит больше, чем его… Конечно же мама продолжает его любить, но ребенка поглощает страх, обесточивает, условно говоря, его защиту, обращает высокое напряжение на самого себя.

А бывает, что ребенок медлителен. Он отстает от общего темпа. Вдруг перестает учиться, теряет интерес к обычным для себя делам, начинает часто болеть, как бы вдруг, неожиданно для семьи, обнаруживает предхроническое поражение какой-либо системы, часто желудочно-кишечного тракта. Он трудно и долго восстанавливается после болезни. Когда вроде бы и здоров, но его хочется назвать ленивым. Но это псевдолень – защитное торможение, возникшее как следствие повышенной ранимости. Обычно это внешне довольно-таки крупный ребенок, но внутри этого, не по годам большого тела, страдает трепетная душа. Ребенку важно быть замеченным близкими, друзьями, но был период, когда он перестал ощущать поддержку и предпочел выглядеть ленивым, чем осмеянным. В этом случае психологу предстоит определить, в чем именно ребенку важно быть замеченным, и кем.

Для иного ребенка характерны вспышки агрессии. Он вдруг начинает все швырять и разбрасывать, злиться, может замахнуться, даже ударить! А на самом деле запускают такое поведение его робость в сочетании с амбициями (гипертрофированным самолюбием). И данные срывы в подавляющем числе случаев происходят дома, среди близких, все прощающих людей, так как на самом деле такой невротик еще и трусоват, чтобы взрываться при малознакомых людях. В этом случае психолог занимается детско-родительскими отношениями.

Плаксивый ребенок – этакий нытик, ребенок-«тучка». Так изменяет психику повышенная тревожность, причиной которой может быть все та же потребность в постоянных доказательствах, что ребенка любят.

А его, как правило, любят избыточно много, тотально присутствуя в жизни ребенка настолько, что для развития его самостоятельности не остается места. Как правило, последняя ситуация складывается в чадо-центрической системе воспитания у родителей тревожно-мнительных. В таких семьях царит захвативший взрослых страх потерять контроль над всем, что связано с ребенком. Понятно, что система ценностей в таких семьях смещена, и именно со страхами взрослых работает психолог. Ведь наша охранительная чрезмерная забота может иметь и обратный эффект.

Страхи также обездвиживают ребенка, и он может выглядеть застенчивым. Вот как это происходит. Внезапная сильная, яркая эмоция запечатлевается в детской душе неосознанно. Ребенок «считывает» со взрослого силу его переживаний и, как правило, пугается даже тогда, когда у нас зашкаливают положительные эмоции. Что говорить в том случае, когда взрослый пугается сам, да еще в связи со сбоями здоровья родных людей? Многократно усиливаясь весьма ограниченным опытом малыша и безграничным его доверием к нам, взрослым, эта эмоция очень быстро распространяется, определяя общий эмоциональный фон, и ребенок начинает жить с чувством ожидания неминуемой смерти от какой-то зловещей поломки в организме. Развивается болезненный, патологический невроз, который вполне может перерасти в депрессию уже в 5-летнем возрасте. А будь мы более сдержанными и менее зацикленными на болезнях, все могло бы развиваться и по другому сценарию. Ведь к счастью заглушить жизнелюбие и активность маленького человека не очень-то и просто. Он таков от природы.

Есть и обратное проявление страха. Ребенок боится, но рассказывает о своих страхах редко, чаще уверенно отрицает их. А на самом деле он боится поражения, осмешки, становится отъявленным хулиганом.

И все потому, что движет им жажда лидерства, боязнь поражения. И это не трусливый, но очень гордый ребенок. Обрести равновесие ему мешает… застенчивость! Ведь демонстративность прямо пропорциональна внутренней зажатости. Но сил в таком ребенке чуть больше, чем в невротике, разрушающем себя изнутри, и он выживает за счет окружающих людей.

Вот такая разная застенчивость!

В связи с этим полезно проследить происхождение неврозов.

Глобальная невротизация или, напротив, мощнейшая защита от травмирующей среды, приходится именно на начальные этапы жизни. Ведь в неврозе главное не события, которые вызывают невротизацию, а психика, ее особенности: справляется или не справляется она с этим событием.

Первые месяцы, даже недели, дни жизни формируют базовое доверие к миру через образ близкого взрослого, как правило, матери, присутствующей в жизни ребенка постоянно.

Если с матерью что-то не так и процесс их взаимодействия дает сбой, то ребенок начинает тревожиться, что вполне может перерасти в эмоциональный голод – психическую депривацию. И эта базальная тревога, тотальное переживание брошенности, уверяет его: «Я никому не нужен!».

Она выступает доминирующей в младшем дошкольном возрасте, перерастая в истерический невроз, который в норме усиливается обычными кризисами взросления, самый яркий из которых кризис «Я-сам!».

Недоверие сначала к миру людей, а потом и к миру предметов – согласитесь, не до них, а погружение малыша в предметную среду переоценить невозможно – вынуждают ребенка подстраиваться под ситуацию, которую он изменить не может. Эмоциональный дискомфорт, систематическое «недоедание» положительных переживаний общения с близким человеком трансформируют базовую тревогу в невротические защитные механизмы. С их помощью ребенок ищет способы привлечения к себе внимания, вживаясь в среду обитания и разрешая для себя вопрос: «Как общаться с родителями? Когда и как они лучше на меня реагируют?».

Все признаки, которые я перечислила в связи с детской застенчивостью, как раз и являются проявлениями защитных механизмов психики ребенка.

А пусковым, первопричинным импульсом, запускающим этот клубок невероятных искажений психики маленького человека, выступает его безграничная и неудовлетворенная потребность в адекватных проявлениях любви своей мамы, открывающей малышу дверь в наш мир.

Какова же эта любовь? Где в ней полезная золотая середина, без невротизирующих крайностей, равновесная, полноценная…Об этом лучше апостола Павла не скажешь!

Елена Орлова, психолог. Газета "Логосъ"