Начну с того, что я, всё-таки, плохой отец: во мне никогда не было той строгости, которая нередко нужна православным папам по отношению к своим детям. Более того, я никогда на них не гневался и даже не раздражался. Я воспитан таким мамой и папой с детства: вспышки гнева уходят у меня глубоко во внутрь организма и там тихонько, незаметно портят мне желчный пузырь камнями или желудок язвою. Если мои дети когда-нибудь совершали что-нибудь плохое, я не мог заставить себя на них рассердиться. Более того, пока в мою семью не въехала тёща на белом коне (а она человек очень громкий, я бы сказал орущий), в моей семье не было принято орать и кричать на кого бы то ни было. У нас даже со средним сыном Ванечкой были в саду некие трудности.
Воспитательница вызывала меня поговорить: «В вашей семье что, какие-то драки постоянные? Вы с супругой что, все время ругаетесь?» – «Нет! Вообще нет! У нас в доме постоянная 24-часовая тишина, если не считать любимой моей музыки джаза, но и тот мурлыкает иногда и очень тихонечко». – «Странно!»
«Почему странно?» – «Ваш Ваня, когда я кого-нибудь ругаю в его присутствии, весь сжимается и прячется в угол». – «Дак потому это, что мы никогда дома не орем, не повышаем голос!» – «Никогда?» – «Ни-ког-да!» – «А-а-а, тогда понятно…» Хорошо ли было ограждать его от крика? Ведь везде человека по жизни окружает крик. Учителя орут на учеников, преподаватели на студентов, командиры на солдат, начальники на подчиненных, даже жены – редко когда не кричат! Да, он, Ваня, не в последнюю очередь именно из-за тишины в детстве вырос очень творческим и талантливым человеком. Да, он сам никогда ни на кого не орет. Даже если смертельно обижен, а он сейчас уже подросток в самом разгаре пубертатного возраста, он обижается на меня, например, с завидным постоянством. Но никогда не кричит.
Однако сумел ли я защитить его от внешнего ругающегося и голосящего во всю мощь мира? Конечно, нет. К тому же вот этот вот ор его гораздо больше травмирует, чем его привыкших ко всему сверстников. Тем более, увы, с годами моя жена всё больше становится похожей на тёщу, и она, жена, с недавнего времени сама начала кричать на детей: на Ваню и на маленькую Соню. Вот я и думаю: а стоило ли ограждать детей от импульсивных реакций взрослых (жену я всегда строго одергивал, если она забывалась)?
Что касается «правды жизни» и «всяческих соблазнов», то эти понятия надо бы разделить. Правда жизни всегда была и есть одна. Это Бог.
А если речь идет о том, с чем предстоит встретиться человеку в жизни: с болезнями, огорчениями, предательствами любимых людей, постоянным почти неоплачиваемым трудом, унынием, падениями даже до самого дна и тяжестью поднимания себя оттуда – несомненно, от этой информации ребенка необходимо оберегать. А куда мы, взрослые, вечно спешим? Вырастет твой ребенок уже во взрослого человека, дай Бог – с нормальной устоявшейся психикой, тогда он и узнает, что бывают легкомысленные проститутки, жестокие бандиты, мелочные воры, циничные подлецы, тихие негодяи, предатели-друзья и неверные жены, что бывают дураки и неадекватные личности, что бывает эндо- и экзоканнибализм, смена пола и однополые браки, убийство и насилие, войны и революции… Эдак можно долго продолжать список. Но мы с вами, взрослые уже папы и мамы, все это узнавали постепенно, по мере взросления. Почему это так по жизни происходит? Да потому что Бог никогда не дает человеку чего-то: знания, болезни, испытания, которых человек не сможет понести. Крест (а знания – это тоже крест) никогда не дается неподъемным. Господь – долготерпелив и многомилостив.
Но, конечно, я думаю, что ограждать ребенка от внешнего агрессивного и совсем недетского мира надо не до полной изоляции, не до «адиабатического» состояния. Как в закаливании – хорошо обливаться холодной водой, кто ж спорит, но нужно знать меру. Иначе можно случайно, по недосмотру, получить обморожение.
Так и тут. Если вовсе запретить ребенку телевизор, он будет под разными вполне благовидными предлогами бегать смотреть его к друзьям-приятелям. Если запретить ему компьютер или вообще не покупать, то он снова будет убегать к приятелям, но к тому же еще и ущербным будет выглядеть в глазах одноклассников и, главное, девочек-одноклассниц. А сами подумайте, какой сейчас позорный позор на всю школу: не иметь дома своего компа!
Вот в нашем с вами детстве, папы и мамы, мальчик без велосипеда смотрелся в совсем невыигрышном свете, но, в принципе, полной обструкции, всё-таки, не подвергался. Самые крепкие и стойкие продолжали с ним, безлошадным, дружить и даже давали иногда прокатиться на своем велике вокруг школьного стадиона.
А сейчас ребенок, лишенный компьютера (причем из самых благих побуждений со стороны родителей), получает полную изоляцию в общении со своими сверстниками. И это, прежде всего, калечит его детскую психику. Да и конкурировать он никогда уже полноценно не сможет с остальными ребятами, которые к 14-ти уже набивают текст десятью пальцами со сверхзвуковыми скоростями, пишут на Visual Basic и С++ хитрые программки и играют в такие сложные невероятные игры, от которых у меня, например, через десять минут кружится голова и даже начинает мутить.
Значит, правильно-то будет просто контролировать: что, зачем и где твой сын или дочка делают в сети, а для этого есть целая куча современного ловкого и лёгкого в использовании софта-инструмента.
Это же касается – только не смейтесь – поста: некоторые православные родители начинают своего ребенка постить чуть не с пеленок. Но пост ведь совсем не в гастрономии! А что ж такое пост?
А вот случай расскажу. В храме на востоке Москвы служил в алтарниках некий мальчишка-первоклассник Ваня. И со всем он хорошо справлялся, все бы хорошо, но он непрерывно жевал жвачку! И в алтаре, и во время Евхаристического канона, и вообще: всег-да! Отцы его время от времени ловят: «А ну плюнь жвачку сюда!» – руку протягивают ему. А он: «Да ладно, батюшка, – шмыгнет носом, – я больше не буду!» За ухо залепит, выждет минут десять-пятнадцать, пока отцы забудут, достанет и снова жует. И вот наступает Великий пост, подзывает его к себе отец протоиерей N.: «Слушай, Ваня. Пост наступает…» – «Да я знаю, знаю, батюшка! Всё! Я до Пасхи теперь ни мяса, ни молока есть не буду!» – «Подожди, подожди! – говорит священник. – Ты – первоклашка, тебе расти надо, тебе учиться надо, а учеба много затрат энергии требует от организма, от ума! Благословляю есть всё, что надо и что давать будут в школе или дома. Но! Хочешь поститься? Не жуй жвачку до Пасхи!»
Боже, Господи! Как этого Ваню все эти 48 дней трясло и мучило без жвачки! Но он – молодчина! – сдержался!
И вот наступает Пасха, Пасхальная служба идет, влетает Ванечка в алтарь и кричит отцу-протоиерею N.: «Я выдержал, я выдержал!!!» – и от радости хохочет. А в руке – в руке сжимает штук десять только что купленных в соседнем с храмом лабазе жвачек «Джуси-фрут».
Вот это и есть: пост. У всех у нас есть такие, вот эти вот свои собственные «жвачки», от которых надо в дни поста стараться отказываться или, хотя бы, снижать количество их потребления. И у детей наших – тоже есть свои эти условные «жвачки». И, конечно, надо ограничивать наших детей, учить их становиться независимыми от той или иной привычки, от того или иного гаджета, от той или иной привязанности.
Не запрещать им пользоваться – ни в коем случае! Но учить независимости! Потому что по-настоящему человек бывает действительно счастлив, когда он ни от чего здесь, на земле, не зависит. Не сказать, что не употребляет, не «юзает», не использует, но: не зависит! Как писал один Оптинский старец (не дословно, но смысл сохранен): «Жить надо так, как колесо катится: одной точкой соприкасается оно с землею, а всеми другими точками – устремлено вверх, в небо, к Богу».
Александр Сафонов,