И какой же Новый год без знаменитого фильма Эльдара Рязанова «Ирония судьбы, или с легким паром»! Это добрый, веселый фильм. Сделан с большим чувством юмора. Про любовь. Со счастливым концом. С чудесными песнями, которые ушли в народ. С фразами, которые стали крылатыми и также ушли в народ. Это фильм о традиции, который сам стал традицией…

Но если все же остановиться и вдуматься в содержание этой картины, то ее идея может показаться далеко не такой однозначной. А возможно, даже и опасной…

Всмотримся для начала в сюжет. Под Новый год четверо закадычных друзей «набрались» в честь праздничка, да так «хорошо», что один из них по ошибке отправился в Ленинград. И вот там-то, в чужом городе, неожиданно встретил свою настоящую любовь. Произошло, как говорится, настоящее чудо.

Между тем Церковь учит нас, прежде всего, труду. Труду усердному и бескорыстному в достижении благородных целей, в том числе и своего счастья. И мы верим, что милость Божия почивает на тех, кто трудится, не жалея сил.

В фильме же Рязанова человек обретает свое счастье «ни за что». Выпил, а точнее, напился до беспамятства, и вот, случилось с ним новогоднее «новое счастье».

Многие так и садятся за новогодний стол в ожидании этого чуда, этого «нового счастья», в ожидании того, что что-то обязательно должно с ними произойти, причем очень и очень хорошее. Но не в результате каких-то трудов, а в силу самого праздника. То есть общий посыл, общий настрой этого фильма, прямо противоположен тому, чему учит нас Церковь.

И все это не говоря уже о том, что оба главных героя фильма совершают очевидное предательство. Евгений бросает свою невесту. А Надежда – жениха. То есть оба «героя» предают своих близких, которые их любят и ждут.

Мать главного героя подводит философский итог этой истории: «Поживем-увидим…», – говорит она.

А вот народная мудрость выносит более суровый приговор: «На чужом несчастье счастья не построишь». Так что «думайте сами, решайте сами…», ждать «новогоднего чуда» или созидать свою жизнь усердным трудом и милостью Божией.

Митрополит Рязанский и Михайловский Марк